ПРО ПРЕТЕНДЕРОВ (тут длинно, но интересно)
(Женщинам читать можно, ежели чего. «Ненормативная лексика» наличествует, но женщинам это все равно. Щепетильные же мужчины могут просто такие моменты обходить с помощью разума. К примеру, там, где написано «хуй», читать не как «хуй», а как какое-нибудь в высшей степени приличное слово, типа «хер», «хрен», или «сю-сю», на ваше, ребята, усмотрение).
А было так ...
Был, вроде бы, такой момент, когда Робеспьер и Дантон, стоя перед Нотр-Дамом, беседовали таким образом:
- Что будем делать с этой неказистой грудой готического мусора?
- Может, снести ее к чертовой бабушке?
- Можно. А еще можно - просто переименовать.
- Точно. К примеру - «Храм Здравого Смысла». Или, не знаю, «Храм Мысли».
- Нет, лучше «Храм Разума».
- Действительно. Эффект! Тампль де ла Резон. Звучит!
И пошло-поехало. Впрочем, не сразу. Нет, не сразу. Постепенно.
Нынче, когда где-то строят церковь, то по окончании постройки многие - и клерики, и мирские - чешут в затылке и говорят - «А чего так все кособоко получилось? Как-то не очень красиво, не вдохновляет?»
А потому что когда строишь храм - то либо помнишь, что всякий храм посвящен в первую очередь Всевышнему, остальное - подзаголовок, то бишь, знаешь, что оценивать окончательный результат будет Сам Создатель, строишь для людей - но и для Него, и этим вдохновляешься.
Либо - не знаешь, и не вдохновляешься.
В этом основное отличие. «Для Бога» и «для важных иных целей». И разница видна сразу. Посмотрите на ЛЮБОЙ храм, построенный после Второй Мировой.
Большинство деятелей искусства страшнейшие эгоисты, делают все в первую очередь для себя, это так, но при этом четко видны две категории:
те, кому Бог - первый читатель, слушатель, зритель;
и остальные.
У авторов первой категории есть такая специальная амбиция ... хмм ... Рассмешить Бога, растрогать Бога, пригласить Бога проникнуться созданным, спросить у Бога - «Как, по-Твоему, хорошо получилось?»
Авторы второй категории неминуемо скатываются ... сливаются ... трансформируются ... в претендеров.
Собственно «наполнение» - слова на странице, изображение на холсте, архитектурное сооружение, звуки, записанные нотной грамотой или с помощью аудио-записи - играет, безусловно, какую-то роль. Но - не главную.
Нет, не главную.
Иными словами, если люди из первой категории - поэты, писатели, драматурги, художники, архитекторы, композиторы, то вторая категория состоит из людей, ИЗОБРАЖАЮЩИХ - поэтов, писателей, этсетера. Делающих вид. Претендеров.
Степени собственно созидательского таланта у претендеров разнятся. И, скажем, некоторые поэты из претендеров действительно умеют писать стихи. Пусть и не очень хорошие, но все-таки стихи. Или же очень хорошая имитация стихов у них получается.
Но при этом у большинства претендеров либо начисто отсутствует, либо подавлено почти в ноль, чувство стыда.
Когда сегодня кто-то задается вопросом - а куда, собственно, подевалось в современном мире искусство? - за ответом далеко ходить не надо. Искусство отдано на откуп претендерам.
С одобрения большинства, кстати говоря. Не нужно всё валить на исполнителей. Надо бы и публике взять на себя часть ответственности, а то она, публика, уже два века в святых ходит, и совершенно напрасно. Вы считаете, что Кандинский и Пикассо занимались именно живописью? Что ж, вы «уже получили награду свою».
Заодно уж давайте и естествознание зацепим. Тоже ведь род интеллектуальной деятельности в некотором смысле.
В естествознании - или, во всяком случае, в той его части, которая занимается фундаментальными исследованиями - перелом произошел позже, чем в искусстве. Не намного.
Принятие «теории эволюции» научным эстаблишментом по причинам, к науке отношения не имеющим, послужило толчком - но, отдадим должное - наука сопротивлялась долго. Перелом виден отчетливо, и хорошая иллюстрация - список нобелевских лауреатов.
Рассматривая этот список, вы обнаружите, что вам в основном понятно, за что именно получил премию тот или иной лауреат ДО Второй Мировой. И не очень понятно (вообще не понятно) - за что их получают после Второй Мировой.
Потому как после Второй Мировой премии эти получают не исследователи, а люди, изображающие исследователей. Претендеры.
Успех претендера зависит от наиболее полного соответствия образа претендера с общепринятыми стереотипами.
Не скажу, что мне никогда не приходило в голову, когда я что-то рисую на плен-эре, мольберт посреди тротуара - надеть берет и повязать шелковый шарф. Приходило. Но у меня неприязнь к головным уборам с раннего детства - да, но помимо этого, на хуя мне изображать художника, если я действительно художник, и вот он - городской пейзаж на моем холсте? Да и как мне ИЗОБРАЖАТЬ, если я, когда рисую - занят, я весь в работе?
Сегодняшняя публика ПРЕДПОЧИТАЕТ претендеров, поскольку претендеры отвечают образам, сложившимся у нее, публики, в голове.
Это, разумеется, смешно. Но и грустно тоже. Одновременно, блядь, и смешно, и грустно.
Как в песенке Калугина (Sergey Kalugin), благодаря которой я несколько лет назад про него узнал, и сразу заинтересовался, у меня слабость к талантам, строчка, блистательная в своей простоте и проникновенности, и идеально ложащаяся в блюзовый ритм:
- Но если Боря Моисеев артист, то кто тогда я?
В искусстве от претендеров первой начала страдать музыка - Вторая Венская Школа и прочие атональные прелести. Затем грохнулась живопись - благодаря тому, что нашлись тысячи, сотни тысяч, людей, которые на голубом глазу подтвердили, что «абстрактная живопись» ТОЖЕ искусство.
Архитектура продержалась до Второй Мировой.
Поэзия - в зависимости от страны. Но тоже долго не выдержала.
Давеча меня задел фб-шный пост одного локально известного, и в каком-то смысле культового, претендера о ... хмм ... о русской литературе, скажем так.
Данный претендер назвал три фамилии - Солженицын, Бродский, Лимонов. И объяснил, что там к чему. Какими способами они изображали литераторов, и что из этого получилось. Объяснил открытым текстом, причем, насколько я знаком с биографиями этих людей, очень близко к правде.
Претендеры (согласно его тексту) воспринимают жизнь и историю как шахматную партию. Делают ходы. На публике. Добиваясь таким образом известности, достатка, этсетера, этсетера. А что они там ... э ... «пишут» ... - имеет лишь косвенное значение. Да и кто их читал! (Про литературные опусы Лимонова, к примеру, массовый не-читатель знает, что в одном из них описывается, как автор опуса сосал хуй негру под мостом в Бруклине. Это забавно, но Лимонов, если верить его «лирическому герою» в Бруклине был от силы два раза в жизни, один раз на пляже с компанией, и второй раз к девушке ездил. Помимо этого, в самом Бруклине нет мостов, под которыми можно кому-то сосать хуй, чтобы никто не видел).
Видно, что данный культовый претендер всех троих презирает - Лимонова меньше, Солженицына и Бродского больше. Но - не осуждает их «игру», а, наоборот, считает, что «так надо».
И что в «сегодняшнем мире» по-другому нельзя - да и не нужно, да и никогда не было нужно. Главное - как себя представить. А что ты там сочиняешь, рисуешь, строишь - дело десятое.
А, пардон, ГДЕ в этом раскладе место Всевышнему? Главному ценителю, Первому читателю, слушателю, зрителю?
А нету. Большинство претендеров - убежденные атеисты.
И в связи с этим все, что они делают - обыкновенный фейк. Фейковая живопись, фейковая литература, фейковая музыка, фейковая архитектура, и фейковые фундаментальные исследования.
Соответственно - фейковая известность, фейковые премии.
Искусство, падчерица религии, тонет в этом океане фейка. Становится незаметным. И невостребованным.
Искусство не терпит цинизма, ибо «прекрасное должно быть величаво», а в цинизме величавости нет, а есть - ханжество и поза.
В связи с «днем Бродского» я что-то прочел, тут и там, какие-то статьи и воспоминания, и неожиданно наткнулся на цитату. Оказывается, когда Бродского судили за тунеядство (что, между прочим, мерзость и свинство - ну а чего еще ждать от власти, тем более - советской власти), Анна Ахматова сказала - «Какую биографию делают нашему рыжему!»
О, бля, какая фраза-то!
Претендеры ценят такие вещи. «Как это выглядит». В глазах публики.
Какая биография у Шекспира? Никакая. Ничего неизвестно. Двести лет опусы считались в Англии бросовыми - пока их вдруг немецкие романтики не «открыли». И всё. Родился, был крещен, женился, ставил пьесы, ушел в отставку. А нет - еще добился, чтобы его отцу дали дворянский титул, и стал таким образом «дворянин во втором поколении».
А у Александра Островского? Тоже, собственно, никакая. Жил себе в Москве, писал пьесы. Режиссеры и актеры временами портили ему кровь. ВСЁ.
У Рембрандта? Самоучка, более или менее, был некоторое время успешен, потом обнищал. Дважды женат, второй раз неофициально.
У Верди? В молодости семейная трагедия, потом долгая жизнь, успешная карьера композитора.
Ничего особенного.
Пушкин - да, пару раз ссылали, неудачно женился, погиб на дуэли. НИКОГДА не изображал поэта, поскольку был поэт - зачем же еще и изображать.
Джон Сингер Сарджент не носил берет.
Чайковский - тяготился всю жизнь своей сексуальной ориентацией. Вдохновенного компизитора не изображал, поскольку им являлся на самом деле.
Ну и так далее.
А вот насчет таланта. Был ли у Солженицына талант? Да, был. Это я вам как знаток литературы говорю. Был, до определенного момента. До тех пор, пока он не начал изображать - не то великого литератора, не то политика.
А у Бродского? Тоже самое. Был. До определенного момента. Если из «Мексиканского танго» убрать режущее слух «иль» - прелестная вещь. И «Как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево» - да, поэзия.
После чего, как язвит в интервью Лев Наврозов - «В 1970-е годы из СССР уехало 300 000 человек. И никто из них не написал прощальное письмо Бреженву - кроме Бродского». И все, нет поэзии.
Лимонов искрил талантливостью - в период, когда обитался в Нью-Йорке и Париже. Потом занялся политикой, и - новые его книги стало скучно читать.
Претендеры очень любят слово «проект».