Писатель – это человек, который ищет выход.
Выход отсюда. Эдак можно в такое дерьмо вляпаться, когда лишь бы отсюда. Надо куда? Надо искать и опираться не на отторжение. Надо искать не выход, а вход.
Я вот всё обдумываю – где же вход?
Книги, даже начала ХХ века читаются всё меньше и меньше, не говоря уж о старой литературе.
А ведь о чём вся литература была?...Либо я такой субъективизированный читатель – но всё написанное «в поисках утраченной юности», если и не впрямую, то пронизано аллюзиями и реминисценциями. Ведь юность и молодость человека были тогда так недолги – 2-3 года.
А что сейчас – инфантильность длится до 30-33, где то в этих пределах наступает социальная зрелость у человека индустриального мира, а порой и не наступает, а переходит сразу в старость.
В силу уплотнения информационной среды хочу сравнить человеческую персону(в данном контексте это маска+личность) с кучей пазлов, наваленных огромной беспорядочной грудой в мозгах.
Ранее как было: каждый кусочек информации приходил в своё место и время и вщёлкивался в предыдущие. Может быть только у поэтов был иной способ, в силу их всё поглощающей впечатлительности всё сваливалось в кучу. Потом поэт выстраивал маску из лирических героев, и изнутри нарастала личность. С персональной ответственностью за самого себя.
Кризис деперсонализации слишком явственен в современном человеке, который узнал слишком много, так ничего инее ощутив, не открыв сам, и ещё хочет увидеть изнанку черепахи, не понимая, что более быть вывернутым наружу невозможно.
Так вот нынче люди, так и не сложив пазлы, так и не создав скелета, из юности в старость, минуя зрелость,
Книги должны быть о входе в зрелость. Порядок, строй, основы умственной жизни современного человека в зрелости нам нужны больше всего остального. Герой современных писаний всегда двойственен, иррационален, необъясним, противоречив (в силу крайней незрелости), а потому в подходе к нему не может не быть иронии, Постмодернизм весь ироничен и саркастичен. И тем обращён к уже бывшему, ибо является переосмыслением уже бывшего. Короче это поедание и переваривание того, что однажды уже было кем-то съедено. На навозе же хорошо растут только растения…
Возможно, привести в порядок кучу пазлов помогает самостоятельная добыча хлеба насущного. Когда человек начинает добывать сам себе пропитание и кров, он просеивает факты по принципу утилитарности. Но есть опасность выплеснуть с водой будущее, наскоро выстраивая необходимую для выживания иерархию вещей, событий, чтобы можно было на что-то опереться. Но эта иерархия может препятствовать дальнейшему росту. В виде иллюстрации: «Во время болезни в мозгу создаётся матрица устойчивого поведения, это помогает приспособиться к болезни. Но чтобы выздороветь после
длительной болезни надо её разрушить. Разрушение матрицы ведёт к дестабилизации»
И этот момент большинство людей воспринимает крайне болезненно, и застревают в своей куцей трактовке хлеба насущного навсегда, так и не намазав на него духовность, философичность, сексуальность, инфернальность…
Конечно изучение порядка, строя, основ вхождения в зрелость современного человека не могут дать нам ответов, но могут дать нам свежие вопросы для умственной жизни нового постиндустриального века с продолжающим усложняться сознанием, с всё удлиняющимся периодом инфантильности и невероятно уплотняющейся информационной средой. Кажется желательной форма производственного романа про быт (коммунальные платежки, очереди в поликлиники и паспортном столе, планерки и корпоративы, засыпание над отчетами)- эдакий Марсель Пруст, который каждый день ходит на работу. А хотим мы на самом деле знать о механизме возникновения ответственности за свою жизнь и за любовь, принципы взаимодействия с бюрократической средой и разными социальными нишами - хотим узнать это у писателя, как узнаем о работе биржи через романы Теодора Драйзера.