Предположим всё-таки, что её автор человек башковитый, а болваны мы, и доверчиво, на голубом глазу, поразмышляем, отчего у нас тут умерла русская литература, как такая беда случилась.
Понятно, что критерием её «жизни» для автора и предполагаемых читателей статьи является известность на Западе. Именно поэтому в качестве положительного примера выбран ославившийся благодаря недополученной нобелевке «Доктор Живаго», а не, скажем, «Пирамида» Леонова, «Котлован» Платонова или какое-нибудь иное сооружение.
Что, помимо Нобелевской премии, может быть поводом к этой самой известности? Ясно, что не увлечённость западных людей литературой и не утончённый вкус к ней. Недавно мне попалась на глаза любопытная публикация, в которой речь шла именно об этом: почему на Западе интересуются русской литературой. Со ссылкой на некоего пленного офицера Вермахта, аналитика, занимавшегося изучением загадочной русской души, в этой статье провозглашается следующее: русская литература являлась для немцев источником сведений о состоянии боевого духа предполагаемого противника.
Так вот, этот немец якобы жаловался: вы понаписали романов о чудаках и нытиках, о всяких идиотах припадочных и погружённых в разглядывание пупка «лишних людях», и поэтому мы, доверчивые господа немецкие офицеры, считали, что вы слабаки. Но вы нас обманывали. Вы, сволочи, специально не писали о титанических стройках, о штурме и натиске пятилеток, о небывалых жертвах, на которые готов идти ваш народ во имя призрачных и недостижимых целей, – вы нас обманывали.
Ну что тут скажешь. Ах, обмануть того не сложно, кто сам обманываться рад. Всё мы вам писали: и «Железный поток» Серафимовича, и «Как закалялась сталь» Николая Островского, и «Мужество» Веры Кетлинской, и «Время, вперёд!» Валентина Катаева, и хотя бы даже «Танкер „Дербент“» Юрия Крымова – всё опубликовано до войны – бери изучай. Нет же, они в Достоевском и Толстом рылись. Не там, где лежит, а там, где лампочка светит.
Джордж Сорос учредил в 1988 году фонд «Культурная инициатива», преобразованный затем в институт «Открытое общество». Одной из его задач была «поддержка толстых литературных журналов». Об успешности этой программы можно судить по следующему показателю: в конце восьмидесятых, когда фонд начал свою филантропическую деятельность, средний тираж основных толстых литературных журналов штурмовал отметку в миллион экземпляров. В середине девяностых, когда Сорос умыл руки, передав заботу об «Открытом обществе» Ходорковскому, средний тираж цеплялся за пять тысяч экземпляров. (За 12–22 тыс., поправляют меня; пять – это отметка десятых гг.)
филантропами был использован следующий приём: поддержкой пользовались те журналы, которые придерживались строго либеральной позиции, прочие получали шиш. И что же? У либеральных журналов тираж, как уже говорилось, упал до пяти тысяч и ниже
Как только стало ясно, что мы восприняли преподанный урок и сами справляемся с втаптыванием своей литературы в «европейский стандарт», заграничный дядюшка и сам ушёл, и сундучок унёс. Ни поддержки, ни интереса. «Русская литература умерла», ах, какая неприятность…
Она не умерла, её вбомбили в каменный век. Мы имеем такую литературу, которую нам дозволяют иметь либеральные литературные функционеры. В качестве цензурного инструмента используются «механизмы рынка».
продаётся то, что пропускают и «ставят на продвижение» дружественные отделу маркетинга ответственные редакторы, поназащищавшие диссертаций по творчеству Ахматовой и Цветаевой и проведшие юность на митингах «Демократического союза». Люди незлые – но с убеждениями.
Там, где «механизмы рынка» по каким-либо причинам не действуют, применяется прямая цензура. Напомню в связи с этим забавный анекдот. Один мой приятель, литературный критик, написал для толстого литературного журнала (из тех, что поддерживались Соросом) статью, в которой, среди прочего, был абзац о разумности литературной цензуры. Статья вышла, а абзаца-то в ней и нет… «Знаешь что, — сказали ему в редакции. — У нас демократическое издание, мы против цензуры. А потому пропаганду цензуры в своём демократическом и неподцензурном издании допустить не можем!» Чик-чик.
Писатели «нежелательного» направления были отлучены от актуального литературного процесса. А это и редактура (работа с дельным редактором — иногда залог половины качества), и профессиональное обсуждение, задающее ориентиры развития, вправляющее писателю мозги, и, в конце концов, стимул к работе.
когда писатель находится в гарантированной изоляции, он неизбежно деградирует.
https://www.facebook.com/notes/%D0%BB%D0%B5%D0%B2-%D0%BF%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%B2/%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D1%83%D0%B1%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%B8-%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%8E-%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D1%83/1075362582526991/
когда писатель находится в гарантированной изоляции, он неизбежно деградирует.
https://www.facebook.com/notes/%D0%BB%D0%B5%D0%B2-%D0%BF%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%B2/%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D1%83%D0%B1%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%B8-%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%8E-%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D1%83/1075362582526991/
Мало, что ли, у нас книжек и фильмов о маньяках да извращенцах? Но ведь то ж правильные маньяки, вы поймите… Они для услажденья плоти и кармана маньячат. А тут маньячат, чтобы жить по совести можно было. Это уже как-то… статьёй попахивает.
То ли дело романы о страданиях высокоинтеллектуальных лесбиянок, или риэлторш, влюблённых в олигархов, и прочей интеллигенции! Это да. Это прямо-таки необходимо хорошенечко изучать аналитикам из Лэнгли или откуда они там, чтобы знать, на что загадочный русский народ в предстоящей войне способен. Тут-то им и объясняют (на самом-то деле — объясняют нам, чтоб мы сами так думали): русский народ — он мальчик.
А что нет у нас для вдохновения великой русской литературы, так это ничего. Хитрость-то вся в том, что это не мы русской литературой вдохновляемся, а ровно наоборот – она нами. Всегда так было. Так что логика тут простая: будет великая Россия – будет и великая русская литература.
А что нет у нас для вдохновения великой русской литературы, так это ничего. Хитрость-то вся в том, что это не мы русской литературой вдохновляемся, а ровно наоборот – она нами. Всегда так было. Так что логика тут простая: будет великая Россия – будет и великая русская литература.
