Я слушаю "оксижен"
Жана-Мишеля Жарра
И думаю о тебе,
И думаю о себе...
Горький такой снег,
Кровавый такой смех.
Думаю, каково же
Девственнице отдаться
Кумиру.
Ну, каково ей, маленькой,
Делать миньет в лифте
Джиму Моррисону
- и дверь открывается
- безумные глаза его жены,
Она убегает - не убежишь,
От плача не убежишь,
- семейная звёздная жизнь.
Он гладит тебя по голове,
Застёгивает штаны,
И уходит в открытые двери.
Ты хочешь спросить:
"А как же мы?"
Но понимаешь, что МЫ
Нет и не было.
А как же ты без него,
Но молчишь
- откликается на несказанное:
"Это поэзия, детка"
И уходит в открытые двери,
В клубящуюся тьму сознания,
В тьму собственной боли.
Что ему до боли других?
Легче ли от того,
Что в Америке
Чистый лифт,
А у нас грязный подъезд.,
Заплёванный парадняк,
- кумиры , сгорая, сжигают
Иллюзии не только свои:
Опасно для жизни,
И для любви!
Запомни,
Тупой молодняк.
Маленькая девственница
Из провинции проживёт
Огромную жизнь,
Если никому не расскажет как
Её отлюбил рок-принц.
Если расскажет - то, кукла сломана,
Опилки мозгов наружу.
Настоящие женщины не позволяют
Плевать им в душу.
"Это поэзия, детка"
Девственной кровью
На стенке лифта.
Эта поэзия - жесть.
Эта поэзия - сталь.
Эта поэзия - выстрел.
Только как после встать?
А у него глаза
- цвета весеннего
Грязного снега,
А на плакатах - они
- грозовое небо.
Если вы сами артистка,
Если вы сами арфистка
- играть на чужих нервах,
Вы ему можете первой,
Жестоко и нервно
Ударить под дых:
"Секс - такая короткая вечность,
Сон мимолётный - один на двоих."
И убежите, и не раскаетесь,
Не повернёте к нему головы.
И будете тысячи раз
Не правы
С каждым, кто захотел
Любви,
После него,
Вашей.
А однажды узнаете о его смерти
И только тогда сожжёте
Маленькие зелёные трусики
Того далёкого дня
И похороните пепел
- он точно теперь
Не вспомнит уже
Никогда тебя!
Это поэзия, детка,
Поэзию сжечь нельзя!