Вчера рассказала Даниле, что в моей жизни было два поворота Судьбы, которые изменили весь дальнейший ход жизни. Просто секунда, которая решает всё то, что ждёт тебя дальше.
Один из таких поворотов случился, когда я, лениво листая ленту ЖЖ, натолкнулась на пост незнакомой барышни, которая сетовала, что будет на днях поэтический огого какой конкурс, на который ей неловко пойти одной – потому что там надо выступать, и голосовать, и ваще.
И мне почему-то тоже захотелось поучаствовать, хотя это было не очень объяснимо. Как будто я такой Гарри Поттер, который ещё не получил письмо из Хогвардса, но уже услышал хлопанье крыльев совы за окном.
И вот мы встретились в нужный вторник какого-то там июня с этой женщиной возле «Новослободской» и пошли вместе на огого какой конкурс.
И вот мы заходим по лестнице на второй этаж, а там – они все! И я парочку знала по ЖЖ, но большинства не знала и вовсе. И они все были такие странные и как будто слегка придуманные кем-то. И они как-то сразу похитили мое сердце, как морские свинки в магазине, когда ребенок стоит, смотрит на морскую свинку в клетке и думает: «Надо же! Ты кто?» - а свинья уже незаметно похищает его детское сердце.
Ах, какое это было лето! Я узнавала этих людей, купалась в них, жила их словами, знала их наизусть. Мы встречались каждый вторник и радовались друг другу, и громко смеялись, и пили, и конкурс всё не заканчивался.
У них были такие диковинные имена и фамилии, каких вовсе не может быть у обычных людей. Назови их, окликни – прозвучит как заклинание. Штыпель, Делаланд, Батхен, Артис, Малыш, Лещ, Чемоданов, Ватутина, Плахов, Жбанков, Гончуков, Артуюнов…
Мне всегда казалось, что я какой-то неправильный слагатель строчек, потому что родственных душ на своем курсе Литинститута я так и не встретила. Они были талантливыми, но как будто были другими, не одной плазмы крови со мной. А эти - они были МОИ. Ведь они так пили, так рыдали, так умели рвать рубахи на груди, так жарко меня целовали, так верили друг в друга. О, эта многолетняя дружба, зачатая августовскими ночами две тысячи девятого. Каневский, Попова, Ушаков, Григорьев, Дорофеева, Васецкий, Полякова, Степнов, Димитриева…
А какие у нас были фрики! О, какие же невероятные фрики были! Ни у кого никогда таких чудесных фриков не было! Как они читали на разрыв аорты, как они зажигали наш зал, как мы роняли сигареты от неожиданности прямо на пол! (Да, читатель, в те времена в кафе ещё разрешалось курить, а по улицам ходили мамонты). Сейчас и не знаю, где эти люди, живы ли они вообще, но звучат в моих ушах до сих пор сумасшедшие юные их голоса. Машерочкин, Орлов, Мельников, Тараськин, Мазурский…
Ах, да. Забыла уточнить, что это был Кубок Кафемакса. Помните? Ну не можете же вы не помнить. Для меня это Кубок стал Чашей Грааля, а для вас, может быть, и не запомнился ничем. Но всё-таки вспомните.
Сладостное лето. Молодость. Две тысячи девятый год. Сотни невероятных фотографий Анатолия Степаненко. Красные сидения кресел. Через переход прямо из дверей метро «Новослободская».
…Я тогда и не знала, что в две тысячи двадцать первом меня потряхивать будет от слова «литтусовка». Что как минимум четверть тех, с кем я браталась на крови, пристрастятся пить мою кровь через соломинку фейсбука. Но это ведь всё уже не так важно. Куда важнее, что в тот момент судьба куда-то повернула, и жизнь моя постепенно стала меняться.
Что до женщины, которая написала пост, оказавшийся для меня судьбоносным, то она оказалась абсолютно чистой неразбавленной графоманкой, и просто не вышла в следующий тур.
«А так всегда бывает, деточка. Функция таких попутчиков и состоит в том, чтобы перевести тебя – и раствориться в пространстве», - ответил Данила и осушил чашку чаю.