Одну из них выражает, как ни странно, Антонен Арто, не самый христианский человек на земле. "Человеческое, слишком человеческое" не дает в театре разглядеть Божественное. Это сказано в свете критики психологического театра: погруженность в психологию и детали человеческого существования не дает возможности вертикального взлета. Психологический театр горизонтален, о чем убедительно рассказывает и Треплев: "из пошлых картин и фраз стараются выудить мораль, — мораль маленькую, удобопонятную, полезную в домашнем обиходе". Об этой бесполетности горизонтального театра говорит часто и Анатолий Васильев.
Той же мысли придерживается Павел Флоренский: театр не может не быть соразмерен человеку. В театре действуют артисты, и поэтому театр измеряет артистом, физическими параметрами человека, его весом и ростом. И опять же эта привязанность к человеку не дает показать Божий мир, присутствие Бога. Человек не может масштабироваться до Бога. Его тело грузно, плотно, одномерно.
Вторая причина - церковь любит стабильные, устойчивые состояния, а театр занимается нестабильностью, конфликтностью, рваной фактурой, эмоциональными перегрузками, качаниями. Устойчивость в театре смертоносна.
Недостатки театра для церковных систем оказываются достоинствами театра для самого себя, так как для театра эта привязка к человеку - самое дорогое явление. Антропоморфность театра - его заслуга и завоевание. При возможной потери антропоморфности театра в будущем зритель все равно остается живым, а значит все равно он будет, если можно так выразиться, "мерить театр человеком".
В посте говорится об абстракциях, о теории театра, о принципах. Разумеется, в истории театра были сотни случаев, когда этот синтез находился. Кроме того, нынешние духовные театры находят какой-то вариант объединения. Возможно, в ущерб в театру, возможно, в ущерб церкви.
из Фб Павел Руднев